Информационная политика России в условиях новой политической реальности: гонка технологий

Михина Лаурита Константиновна
Магистрант 1 курса магистратуры
Новые медиа и стратегические коммуникации
факультета Международной журналистики
МГИМО МИД России
119454, Москва, проспект Вернадского, 76.
e-mail: mik-laura888@yandex.ru

Аннотация: Информационная политика России начала существенно трансформироваться в 2014 году с учетом новой политической обстановки. Однако 2020 и 2022 гг. стали поворотными в ее качественном изменении. Пандемия COVID-19, гонка высоких технологий и новые, куда более жесткие по сравнению с 2014 годом санкции Запада в связи с проведением Россией специальной военной операции на Украине обусловили новую информационную эпоху во всем мире. Крах старого миропорядка осознали все страны без исключения. Выбраться из кризиса с наименьшими потерями удастся тем, кто обладает реальной суверенностью в политическом, экономическом и технологическом плане. Россия в этой связи имеет огромный потенциал. Развитие науки и высоких технологий выходит на первый план. Но действительно ли Россия полностью технологически независима, чтобы стать одним из лидеров нано-трансформаций? Бесповоротно со всем миром вступая в эпоху высоких технологий, автор ставит вопрос – что необходимо сделать России, чтобы возглавить новый, полицентричный, основанный на технологиях миропорядок? В статье также проводится сравнительный анализ государственной информационной политики России и Китая в сфере развития науки, технологий и образования.

Ключевые слова: информационная политика России, гонка технологий, высокие технологии, пандемия COVID-19, наука, образование, инвестиции, информатизация, Китай.

Информационная политика (ИП) представляет собой деятельность определенного субъекта по формированию, актуализации и реализации своих интересов в определенном обществе или его конкретном сегменте с помощью создания, преобразования, хранения и передачи всей совокупности информации. При этом информационная политика часто сопровождается использованием PR-методов с целью выстраивания стратегической коммуникации с обществом посредством влияния на его мнение для достижения конкретных целей. По своему субъекту информационная политика разделяется на ИП частных компаний, общественных институтов и отдельных индивидов.[1]В контексте данной работы речь пойдет об информационной политике, субъектом которой является государство. Такую информационную политику обозначают как государственную информационную политику (ГИП). Согласно принятой в декабре 1998 года Концепции государственной информационной политики Российской Федерации, ГИП – это совокупность целей, отражающих национальные интересы России в информационной среде, направление их достижения и система мер для их реализации. ГИП является неотъемлемой составляющей внешней и внутренней политики страны и охватывает все сферы жизни общества.

Информационная политика государства многовекторна. Она может быть как внутренней, так и внешней, то есть направленной на граждан или мировую аудиторию. Законодательство России в информационно-коммуникационной сфере начало формироваться фактически сразу после распада СССР и обретением ее государственного суверенитета и на данный момент представляет собой широкий набор законодательных актов, призванных регулировать информационно-коммуникационную сферу. Однако в рамках данной работы речь пойдет о трансформации информационной политики России вслед за политическими и другого рода событиями 2014 года, а также ее качественными изменениями в период с 2020 по 2021 год.

«Новая политическая реальность»

Информационная политика России, как внутренняя, так и внешняя, с 2014 года начала заметно трансформироваться. После вхождения Крыма в состав Российской Федерации произошло не просто ухудшение отношений со странами Запада, но и то, что сейчас принято называть «разворотом» России на Восток.
Вслед за изменением государственных границ в 2014 году для России последовал переходный период, период новых вызовов. Российское общество столкнулось со множеством проблем, среди которых: девальвация рубля, падение цен на нефть, упадок тур-индустрии, чистка банковского сектора, изменение налогового законодательства и реформирования политики в области СМИ, что выразилось в принятии законов, по-новому регулирующих заработок на рекламе и ограничивающих приток иностранного капитала. Несмотря на эти проблемы, именно в 2014 году Россия становится одним из самых активных участников международных политических процессов, тем самым окончательно утвердив свои позиции на постсоветском пространстве в противовес НАТО и ЕС. А проведенная в феврале Олимпиада в Сочи символически продемонстрировала, что с решением сложных задач Россия справляется. Таким образом, в 2014 году в мире обозначилась «новая политическая реальность». Безусловно, достижение нового уровня политического влияния России не произошло в одночасье.
Этому предшествовала череда последовательного решения важных стратегических задач, таких как многочисленные раунды переговоров на международных и региональных площадках, развитие реформ в ЕАЭС и создание новых организаций не западного толка, - ШОС, БРИКС.

После изменения status-quo в мире, что было крайне невыгодно для правящих кругов США, последовал пропагандистский удар со стороны коллективного Запада, проявившийся в распространении образа «врага» в лице России. На российском телевидении, в свою очередь, вновь начал фигурировать образ «врага» на Западных границах. Стоит подчеркнуть, что небезосновательно. После территориального приобретения Российской Федерацией США воспользовались возможностью развернуть последующий рост военной активности НАТО уже ближе к российским границам. Расширение НАТО, новое экономическое давление Запада во главе с США требовали от России, во-первых, оградить российскую аудиторию от иностранной пропаганды, во-вторых, разработать стратегию поддержания позитивного внешнего имиджа государства.

При этом информационная политика России в период с 2014 года никогда не обращалась в крайности. Ни разу напрямую не было озвучено ни для внутренней, ни для мировой аудитории, что Россия приписывает какому-либо государству статус «врага», что Россия в одностороннем порядке разрывает отношения, и уж тем более Россия не преследовала попытки поощрения роста агрессивного национализма и неприязни по отношению к странам Европы и США. При этом информационная политика Российской Федерации критически подходила
к темам санкций, геополитики и изменению миропорядка, придерживаясь правила «мы не одобряем, но в суверенные дела других стран не вмешиваемся».

Отношения коллективного Запада и России не были однородными. Например, в период президентства Дональда Трампа значительно наладились контакты России и США. Но, в целом, с 2014 по 2017 год антироссийская пропаганда усиливалась, в связи с чем и Россия время от времени обращалась к жесткой критике определенных действий Запада. Действия России в 2014 году для многих иностранных государств стали своего рода «броском кобры». На Востоке про Россию писали: «крадущийся тигр, затаившийся дракон», намекая на то, как государство взращивало потенциал и готовилось повысить свое влияние в мире. В итоге, такое изменение сил в мировой политике привело к усилению информационного противостояния между странами, причем не только России и Запада, но также США и Китая. Практически одновременно эти страны направили еще больше ресурсов на выстраивание информационной работы со внутренней и внешней аудиторией.

В России, в свою очередь, последовала череда серьезных законодательных преобразований. Так, в 2016 году была принята новая Доктрина информационной безопасности Российской Федерации, Стратегия национальной безопасности 2016 года, Федеральный Закон «О безопасности критической информационной инфраструктуры» от 26.07.2017, поправки к законам «О средствах массовой информации» от 27.12.1991 и «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27.07.2006.

Важно заметить, что с 2014-2015 года начал возрастать престиж и узнаваемость Министерства иностранных дел Российской Федерации, что произошло во многом по причине необходимости обсуждения мировой политической повестки, а также благодаря новаторской работе Марии Захаровой, первой женщины-дипломата на посту Директора департамента информации и печати МИД РФ, которой своей подачей удалось изменить в позитивную сторону не только устоявшийся образ Министерства, но и восприятие России своими гражданами и другими странами. «Крым», как собирательный термин для политической трансформации, стал символом победы для российского народа. А энтузиазм и жесткое отстаивание интересов страны главными лицами МИД в сочетании с эффективным для России имиджем главы государства Владимиром Путиным подняло волну выгодного медийного шума и повышения интереса к политике среди российской молодежи и другой части населения.

В целом, информационная политика России продолжает развиваться в рассмотренном выше направлении, сохраняя обозначенные нами две основные тенденции. Это противостояние коллективному Западу и разворот России на Восток с целью создания широкого Евразийского партнерства.

Необходимо подчеркнуть, что российская информационная политика с каждым годом становится более многоспекторной, и эту тенденцию необходимо сохранить. Поскольку отсутствие информационно-разъяснительной кампании в наиболее важных для государства и развития общества сферах жизни всегда оставляет открытый вакуум, который легко заполняется другими, таким образом ставя под угрозу суверенитет страны и безопасность ее жителей.
Но информационной политике России при сохранении общих черт, ставшими характерными для нее с момента поворотного 2014 года, со временем предстояло столкнуться с новыми вызовами и, как следствие, необходимостью преобразования. А там, где есть вызовы и необходимость, есть новые возможности, развитие и прогресс.

Переход в эру инноваций и другие тенденции

Интересно и важно заметить, что в подавляющем числе случаев информационная политика стран имеет много пластов, но часто для достижения каких-либо целей фокусируется на одном или нескольких направлениях. Например, после теракта 2001 года в США Америка провозгласила войну с «международным терроризмом», что стало одним из главных лейтмотивов государственной политики США при нескольких президентах. Информационная политика Америки, таким образом, обращала внимание как американцев, так и граждан других стран на необходимость борьбы с терроризмом, исламским фундаментализмом и призывала присоединиться к ее усилиям в этой области. Однако со временем политика современных государств начала концентрироваться на другом, а именно – на ускоренном развитии высоких технологий, науки, образования и создании искусственного интеллекта. В совокупности мировой курс на это направление был взят примерно в 2015 году, когда тема технологического развития начала активно обсуждаться на международных региональных площадках в южно-азиатском регионе. Тем самым Восток заявил о своей готовности бросить вызов странам-лидерам в области технологического развития и в целом Западному полушарию, что некоторыми было воспринято негативно, в первую очередь, США.

Однако начало и необходимость форсированного развитию высокотехнологического сектора и развертывания информационных кампаний в данном направлении для достижения техно-перехода, по мнению автора, положило ничто иное, как вспышка пандемии COVID-19. Когда мир перешёл в онлайн, - учеба, заработок, развлечение, - государствам пришлось не только в ускоренном темпе обеспечивать функционирование онлайн среды посредством предоставления технологий и необходимой инфраструктуры, но также искать пути противостояния угрозам, которые сложились в этой онлайн среде, например, мошенничеству, фишингу, краже интеллектуальной собственности, и разрабатывать соответствующее регулирующее законодательство в сфере интернета. Также в связи с новой природой происхождения вируса COVID-19 пришлось стимулировать развитие науки, инвестировать деньги в работу лабораторий. Возникла острая необходимость создания новых аппаратов ИВЛ и другой медицинской аппаратуры, что также потребовало немало средств, государственной и частной поддержки.

В контексте нашего исследования, что представляется важным, - это молниеносный старт информационной кампании государств с целью проявления со стороны общества сознательности, лояльности, терпения и ответственности в условиях борьбы с распространением пандемии и актуализации темы внутреннего инновационного развития. Таким образом, в настоящая время даже борьба с терроризмом, бедностью и другими безусловно и по сей день важными проблемами мирового масштаба в информационной среде отходят на второй план. На авансцену вышло поэтапное, но оперативное развития высоких технологий, искусственного интеллекта и науки. Без этого не будут найдены решения и других важных мировых задач, которые составляют часть  политики стран, например переход на ВИЭ и достижение углеводородной нейтральности, поскольку в своей основе они уже подразумевают создание новых технологий и инфраструктуры.

В целом можно сказать, что из-за такого внешнего фактора, как начало пандемии, мы так или иначе вступили если не в «новую политическую реальность», то точно в новую эпоху. И уже можно прогнозировать, что это время станет периодом ускоренного развития человечества, науки, высоких технологий и много другого. Это уже состоявшийся факт, поскольку старт задан, и прогресс не остановить. Поэтому становится очевидным, почему мировые сообщество и многие страны, в том числе Россия в своей информационной политике особую роль уделяют именно привлечению интереса к науке, к развитию образования, технологий, и стало еще чаще обращаться к молодому поколению, которое и призвано в ближайшем будущем возглавить трансформацию и завершить полный переход в «эпоху-нано».

Завершая данную мысль, однако, стоит дать небольшое пояснение. Та политическая обстановка, которая сложилась в 2014 году, в целом остается актуальной. «Разворот России на Восток» углубляется, а «Евразийское партнерство» расширяется. Юридическое подтверждение этому хорошо прослеживается в «Концепции внешней политики Российской Федерации 2016 года». Отношения Запада и России продолжают ухудшаться, о чем неоднократно заявляли министр иностранных дел России Сергей Лавров, а наиболее популярной характеристикой отношений между Россией и ЕС стали слова главы МИД Австрии Александра Шалленберга о том, что они достигли «низшей точки». [2]

Расхождение в отношениях между странами Запада и России существуют по множеству причин и имеют несколько направлений. Такое внешнеполитическое положение дел также не может не найти свое логичного отображения в федеральном законодательстве России. В «Доктрине информационной безопасности Российской Федерации» 2016 года в разделе информационных угроз прямо прописано, что в настоящее время «отмечается тенденция к увеличению в зарубежных СМИ объема материалов, содержащих предвзятую оценку государственной политики Российской Федерации. Российские СМИ зачастую подвергаются за рубежом откровенной дискриминации…», а также «наращивается информационное воздействие на население России, в первую очередь на молодежь, в целях размывания традиционных российских духовно-нравственных ценностей». В разделе стратегических целей п. д) прописана необходимость «нейтрализации информационно-психологического воздействия, которое также часто направлено на подрыв исторических основ и патриотических традиций, связанных с защитой Отечества».[3] Таким образом, сейчас идёт «информационная битва» по предотвращению попыток переписанная мировой истории и пересмотра результатов Второй Мировой войны. Можно сказать, что эта проблема достигла мирового уровня по причине роста исторического ревизионизма и распространения неонацизма, расизма и ксенофобии в нескольких странах мира.

В Доктрине «пропаганда экстремистской идеологии» также обозначена как угроза, требующая внимания. Нельзя в этой связи не упомянуть активную работу Российской Федерации в формате ООН по борьбе с данными вызовами. Например, 1 декабря 2020 года прошло специальное торжественное заседание 75-й сессии Генассамблеи ООН в память обо всех жертвах Второй мировой войны, организованное в соответствии с принятой по инициативе России совместно с Белоруссией, Азербайджаном, Арменией, Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном, Туркменистаном, Узбекистаном и Китаем резолюцией ГА ООН 75/5 «Семьдесят пятая годовщина окончания Второй мировой войны». Вопросы противодействия попыткам переписывания истории и недопустимости предания забвению подвига советского народа в борьбе с нацизмом являются одной из главных тем ежегодно принимаемой по российской инициативе резолюции «Борьба с героизацией нацизма, неонацизмом и другими видами практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости». В последний раз документ был принят 16 декабря 2020 года, и в его поддержку проголосовали 130 государств. Работа по противодействию фальсификации истории и борьбе с героизацией нацизма также проводится на полях заседаний в организации ОБСЕ. Так, ежегодно представители стран ОДКБ при ОБСЕ выпускают совместные заявления, приуроченные к годовщине Победы в Великой Отечественной войне. Обращает на себя внимание тот факт, что к этим заявлениям присоединяются государства, не являющиеся членами ОДКБ, например, Сербия, а в 2021 году Босния и Герцеговина. Кроме того, информация о случаях героизации нацистов и их пособников, проявлениях неонацизма, расовой дискриминации и иных видов нетерпимости на регулярной основе включается в доклады МИД России
«О ситуации с героизацией нацизма, распространении неонацизма и других видов практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости»
и «О ситуации с правами человека мире». В упомянутых документах в том числе приведены ссылки на оценки международными универсальными и региональными правозащитными мониторинговыми структурами ситуации в данной сфере в отдельных государствах. [4]

Исходя из всего вышеперечисленного, мы также видим, что Российская Федерация ведет постоянную работу в сфере противостоянию пересмотру итогов Второй мировой войны и переписыванию истории, проводит информационную работу на международных площадках. Информационная политики в данном направлении проявляется и в частных рекламных кампаниях, социальной и политической рекламе, а также посредством ежегодной поддержки и организации на высоком уровне Парада Победы и других исторических праздников и мероприятий. Но несмотря на всю важность обозначенного вектора информационно-коммуникационной работы государства, начало пандемии возродило и другие цели и каналы работы с российским обществом, а тематика техно-развития в информационном пространстве, как и в целом в работе многих стран, стала заметно превалировать. Поэтому сейчас многим становится интереснее обращать своё внимание на технологии, Интернет, искусственный интеллект и с нетерпением ожидать завершения создания того, что сейчас принято называть Метавсленной. 

Гонка технологий и информационная политика стран

Если прежде мы наблюдали гонку ядерных вооружений между двумя сверхдержавами, то сейчас мы являемся свидетелями гонки «технологий», которая включает в себя и развитие ВИЭ, атома, водорода, чипов и многих других разработок. На данный момент рейтинг наиболее технологически развитых стран представляют Нидерланды, Сингапур, Канада, Южная Корея, Китай, США, Россия и другие. Соответственно, все они в разной степени являются участниками мировой гонки, и каждая из этих стран проводит свою особенную государственную информационную политику для того, чтобы выйти из этой гонки победителем. Или хотя бы не растерять потенциал и не остаться ни с чем. Важно понимать, что когда речь идет о развитии технологий, подразумевается, в первую очередь, наращивание потенциала с целью гарантий безопасности государства. Первая ассоциация, которая возникает в мыслях, это военный потенциал, т.е. развитие вооружения. Однако потенциал здесь понимается в широком значении. Ведь государственные угрозы составляют не только военную агрессию, но также экономическую и иного рода монополии. Другими словами, угрозу для государства представляет все, что ослабляет или полностью подрывает его суверенитет. Следовательно, в данном случае в понятие «рост технологического потенциала» входит развитие технологий в разных сферах. К примеру, разработка и экспорт полупроводников, на которые в мире широкий спрос, может представлять из себя одну из целей стратегии по наращиванию технологического потенциала. Ведь если в 21 веке государство не производит технологии на своей территории, то ему приходится закупать их у других. В таком случае страна-поставщик технологической продукции может начать диктовать свои цены, условия, а страна-импортер технологий становится зависимой, фактически утрачивая самостоятельность выбора, то есть черты суверенности. Именно поэтому государства, особенно те, которые претендуют на ведущую роль в мировой политике и торговле, пристальное внимание уделяют главной тенденции нашего времени, - техно-скачку, - и достаточно инициативно и порой даже ожесточенно участвуют в гонке высоких технологий. Ведь на кону стоит их суверенитет. Таким образом, в обозначившийся «техно-тренд» поочередно вступают мировые политические акторы. И поскольку эта тенденция уже давно нашла свое отражение в национальном законодательстве многих стран, мы можем в лишний раз убедиться, что она имеет важное политическое значение.

Чтобы задать начало какому-либо процессу и сделать так, чтобы он, как волна, затягивал в себя все большее количество участников, важно заинтересовать людей в этом процессе. На данном этапе как раз государство задействует важный стратегический инструмент, информационную политику. По мнению автора, информационная политика, направленная на развития высокотехнологичной сферы, наиболее действенна в таких странах, как Китай, США и Сингапур. России еще предстоит войти в этот ряд. Как считает автор, чтобы предметно и точно изучить ГИП России в обозначенной области, необходимо провести ее компаративный анализ с ГИП другой страны, например, Китаем, поскольку сейчас это государство демонстрирует одни из самых высоких показателей в области развития НИОКР и технологий.  Однако было бы серьезным упущением рассматривать ГИП в области научно-технологического сектора любого государства в ее отрыве от общего политического курса в изучаемом направлении. Поэтому в данном исследовании мы сравним тенденции двух стран в области развития науки, образования и технологий посредством двух переменных, являющимися составляющими ГИП России и Китая по линии развития высокотехнологического сектора: а) соотношение ГИП и инвестиционной политикой государств в области НИОКР и технологий; б) популяризация техно-тренда и научной деятельности в повседневной жизни, поддержка образовательных инициатив и привлечение молодой аудитории. По итогам анализа мы постараемся привести ряд рекомендаций для оптимизации ГИП России в данной области.

Техно-переход в России и Китае: роль инвестиций и информационной политики

Авторитарная политическая линия КНР в области развития научно-технологического потенциала страны проявила себя в том, что именно государство в конечном счете определяет, какие исследования и разработки являются приоритетными и «сколько они стоят». Формально это достигается консенсусом между представителями власти и научных кругов. Тем не менее, часто решения первых вызывают недовольство последних. Расходы Китая на науку поэтапно увеличивались с 2010 года, однако в 2019 году наблюдался большой прирост в 12,5 %. В марте 2021 года на 4-й сессии ВК НПКСК 13-го созыва в рамках нового пятилетнего плана развития на 2021–2025 годы было заявлено, что китайское Правительство существенно повысит затраты на научно-исследовательские цели и технологические изыскания. Тем самым, ежегодный рост государственных расходов на указанные цели составит 7%. [5]  Китай наращивает вложения именно в прикладные исследования, которые можно быстро капитализировать. Сейчас больше всего в НИОКР инвестирует бизнес, порядка 77% средств. Правительство выделяет около 16%, в то время, как университеты всего лишь 7%. Таким образом, в Китае главным источником финансирования научно-технологической сферы является коммерческий сектор, а именно такие крупные корпораций, как Alibaba, Huawei, Tencent, а также перспективные стартапы (в последнее время, в связи с появлением вируса COVID-19, биоинженерных).

Бизнес сложно заставить финансировать то, что ему не нужно. Поэтому коммерческий сектор в основном инвестирует в фундаментальные науки или в те исследования, которые в текущем или будущем времени точно удастся внедрить на производство. Речь идет не только об разработках в естественных и точных науках, которые можно будет формализовать в виде продукта, но и о гуманитарных исследованиях в виде экспертной аналитики и прогнозирования. Более того, китайский бизнес также готов осуществлять крупные вложения в НИОКР, потому что для него это является наименее затратным вариантом аутсорсинга. Например, проводить тестирование какого-либо нового продукта в университете выгоднее, чем содержать свои лаборатории и научно-технический персонал. К этому стоит добавить, что Правительство Китая создало ряд эффективных стимулов для участия бизнеса в научно-техническом финансовом обеспечении. Так, например, компании-инвесторы освобождаются от налога на прибыль в том объеме, в котором они финансируют НИОКР или даже полностью освобождаются от НДС в случае создания особых зон научно-технологического развития, класторов или совместных научных предприятий.

Таким образом, государство способствует тому, чтобы бизнес в стране был национально ориентирован и причастен к тому, что происходит с наукой и образованием. Но не стоит переоценивать и идеализировать участие бизнеса в финансировании НИОКР. Чаще всего деньги выделяют не только корпорации; имеет место софинансирование источников научных фондов. Некоторые университеты, например, также получают кредиты для развития научных разработок с условием их дальнейшей реализации на рынке, в первую очередь, на внутреннем.[6] Подводя итог в вопросе инвестиций для развития китайских НИОКР еще раз подчеркнем, что основная тяжесть в этом вопросе ложится на частный сектор экономики. При этом бизнес готов финансировать только практические исследования, после чего посредством KPI проводит оценку результатов.
С приходом ко власти Председателя КНР Си Цзиньпина был сделан упор на увеличение числа научных публикаций. В 2016 году Китай впервые обогнал США по  количеству научных публикаций в год. ТВ настоящее время Китая является страной-лидером по количеству публикаций. [7] При этом важно заметить, что прирост научных публикаций не коррелируется с реальным уровнем научных достижений.

Государственная информационная политика Китая в области развития высокотехнологичного сектора в настоящее время можно считать наиболее эффективной и тактически отлаженной, поскольку Правительство КНР старается создать максимум условий для продуктивности науки, внедрения и применения научных разработок. Большую роль здесь играет PR с разными общественными секторами, и в первую очередь, с бизнесом. В КНР пропаганда ценностей, государственных стратегических задач транслируется ежедневно, даже в детских мультфильмах. Например, в 2020 году в США был выпущен мультфильм «Путешествие на Луну». Несмотря на то, что работа над созданием картины проходила в Америке, при разработке сценария и дизайна в ней также принимали участие влиятельные члены китайской диаспоры. Во многом благодаря этому в мультфильме чувствуется пропаганда традиционных ценностей, что может быть вполне характерно и для некоторых российских фильмов нового поколения режиссеров. Однако, в случае с китайским кинематографом, данная работа, во-первых, сочетает в себе две реальности: китайский традиционализм и технический прогресс; во-вторых, частично является продуктом государственной стратегии Китая по развитию НИОКР.

В рассматриваемом мультфильме в провинции, где живет китайская школьница, строится сверхскоростная железная дорога. Строительство этой дороги действительно велось в Китае, где за 10 лет еще до момента выпуска мультфильма уже было проложено 29000 км путей. Героиня с восхищением предвкушала ее запуск, а также не забыла упомянуть, что поезд является самым быстрым в мире и движется на электромагнитных полях, радостно восклицая, что «магнитная левитация – крутая штука», тем самым употребив самый понятный и простой язык для целевой аудитории мультфильма. В целом, в работе ясно прослеживаются попытки повысить интерес молодого поколения к техническим наукам, что также в настоящее время является частью китайской правительственной стратегии общественного развития. К слову, строительство железной дороги было завершено осенью этого года, и в ноябре состоялось ее открытие. Проводники этого и других новых поездов в Китае стали достаточно известными, потому что согласно китайской информационной политики, направленной на трудоустройство населения, такая работа является «престижной», и на нее всегда должен быть спрос. Интересно, как в другом похожем мультфильме «Эверест», где так же были сцены, посвященные науке и прогрессу, китайские режиссеры аккуратно внедрили образ «врага» в лице искусной злодейки, при том в лице единственной героини европейской наружности. Примерно таким способом Китай превентивно внедряет государственные интересы в национальное информационное поле, чтобы избежать появление идеологического вакуума.

На каждом съезде партии, которые смотрит подавляющее число китайских граждан, озвучивается важность и целесообразность повышения интереса к науке, ее финансирования и необходимость участия в ней молодого населения. При этом подчеркивается, что вся научная деятельность должна проводится по принципам добросовестности исследователей (при Си развернулась масштабная кампания по выявлению плагиата в научных трудах). Развитие науки, технологий и самого процесса образования необходимо, потому что только так получится обеспечить процветание «великого китайского народа». Особую, тонкую работу ГИП Китай ведет с молодежью, всегда обозначая заинтересованность государства в том, чтобы каждый молодой китаец имел возможность обучаться в лучших зарубежных университетах. А после его обязательно ждут на Родине, чтобы тот обеспечил преемственность национальных ценностей и продолжил с соотечественниками «высоко нести знамя социализма с китайской спецификой». Тем самым, мы можем сделать вывод, что китайская информационная политика в сфере науки и технологий вступает в синтез финансовыми инструментами развития этой сферы общества и активно реализует государственные стратегические цели и задачи.

В России, также как и в Китае, и других странах мира обеспечение информационной безопасности в области науки, технологий и образования относится к одним из важнейших задач государства, поскольку направлена на защиту суверенитета России, как в информационном пространстве, так и в целом. Возвращаясь к Доктрине 2016 года, мы подчеркнем, что в п.17 раздела угроз ясно прописано, что на данный момент в России недостаточно развиты конкурентно способные информационные технологии (ИТ) и их использование для производства продуктов и услуг, и что российская промышленность все еще находится в высокой степени зависимости от зарубежных ИТ в частях электроники, программного обеспечения, вычислительной техники и т.д.
И это прямым образом обусловливает зависимость развития социально-экономического благосостояния России от других стран. В п.18 сказано, в России низкий уровень внедрения отечественных разработок, существует недостаточность кадрового состава в сфере обеспечения информационной безопасности, и в целом прослеживается низкая степень осведомленности граждан в вопросах обеспечения даже личной информационной безопасности. Также обратимся к пункту 27, где указаны основные направления обеспечения информационной безопасности в обозначенной области, среди которых: достижение конкурентоспособности российских информационных технологий развитие научного и технического потенциала в сфере гарантирования информационной безопасности, проведение научных исследований и осуществление опытных разработок, развитие кадрового потенциала в данной области, а также формирование культуры личной информационной безопасности. [8]

Помимо Доктрины 2016 года, реализация российской ГИП в сфере науки и образования также поддерживается и другим важными законодательными актами РФ, одним из которых являются «Основы государственной молодежной политики Российской Федерации на период до 2025 года». Так, в данном документе в разделе 3 говорится про цели и приоритетные задачи государственной молодежной политики, которые в совокупности представляют целый тактический механизм просветительского характера по работе с молодыми людьми. В первую очередь, приоритет отдается повышению правовой грамотности, развитию гуманистического мировоззрения, формированию у молодежи устойчивой системы нравственных и гражданских ценностей, воспитанию патриотизма, а также укреплению межнационального, межконфессионального и социального согласия среди молодежи. [9] Несмотря на комплексный характер и безусловный научный и образовательный приоритет, данному документу, однако, не достает тех пунктов, которые бы обозначали как раз то, что значительно помогло бы ускорить развитие науки и технологий, - это практическая ориентированность научных разработок среди молодежи, их внедрение и оценка их эффективности, что является частью стратегии Китая по развитию науки, образования и технологий. Основы молодежной политики были приняты довольно давно, в 2014 году. В целом, поэтому некоторые важные стратегические задачи, которые обозначены в другом федеральном законодательстве, а именно в ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27.07.2006 N 149-ФЗ в редакции 2021 года, «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» до 2030 года  и «Доктрине информационной безопасности» 2016 года, там отражены не были.

В декабре 2020 российские парламентарии приняли ФЗ № 489 «О молодежной политике в Российской Федерации», где более конкретно названы методы обеспечения государственной молодежной политики, ко многим из которых относится проведение информационно-просветительских мероприятий, воспитание патриотизма, в том числе поддержка создания и распространения в интернете и других СМИ произведений науки, искусства, литературы, направленных на укрепление гражданской идентичности, духовных и нравственных ценностей российской молодежи. [10] Однако и в этом документе снова ни слова не упоминается об инновациях, перспективах внедрении молодежных разработок в ведущие отрасли страны.

Чтобы понять, в чем может состоять проблема синхронизации работы государства с молодежью и остальной частью населения страны в области стимулирования и развития научно-технологического прогресса для большей практико-ориентированности и дальнейшего внедрения научных и технологических разработок, нужно понять, какие вообще отрасли российской экономики являются стратегически важными для развития и приносящими наибольший доход стране. Так, вопреки распространенному заблуждению структура российского ВВП состоит не только из энергетического сектора; 17% и 18% приходится операции с недвижимостью и оптовую и розничную торговлю соответственно, 10% - на финансовую деятельность. Что касается стратегически важных отраслей, следует ознакомиться с Распоряжением Правительства РФ от 6 октября 2021 г. № 2816-р «Об утверждении перечня инициатив социально-экономического развития РФ до 2030 г», где особое внимание уделяется цифровизации и технологическому рывку, что в совокупности с другими положениями вполне дает представление о приоритетных секторах развития экономики и стремлении государства вкладываться в науку, образование и технологии.[11] Другим значимым документом, который хорошо дополняет Распоряжение Правительства РФ, обращая внимание на необходимость обеспечение информационной безопасности так называемых субъектов критической информационной инфраструктуры (КИИ) для защиты государственного суверенитета и российских граждан, среди которых также упоминаются научно и технологические комплексы, является Федеральный закон от 26.07.2017 N 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации». В целом, закон направлен на защиту субъектов КИИ от компьютерных атак посредством государственной системы обнаружения, предупреждения и ликвидации последствий хакерских атак и, важно заметить, реагирования на компьютерные инциденты (не указано, что подразумевается под реагированием). Заниматься этим призван национальный координационный центр по компьютерным инцидентам.[12]

Есть и другие документы, демонстрирующие остроту проблемы нехватки совокупного научного знания, недостаточного уровня образования, создания и внедрения инноваций. Так, в Указе о национальных целях развития России до 2030 года от 21.07.2020 в перечень национальных целей входят направления работы государства в области создания возможностей для самореализации и развития талантов и цифровая трансформация. В Указе прописаны показатели достижения приоритетных целей, среди которых вхождение России в десятку стран-лидеров по качеству образования и объему научных исследований и разработок. [13] Но, к сожалению, в системе показателей вновь не указаны такие важные критерии, как успешная оценка результатов научных исследований, их практическое применения и влияние на развитие государства. Что касается целевых показателей «цифровой трансформации», то некоторые из них имеют процентное выражение. Например, показателем достижения данной цели будут считаться рост доли домохозяйств с широкополосным доступом до 97 %. Однако по мнению автора, этот показатель в рамках документа трудно реализуем в связи с большой степенью расслоения регионов России в информационно-технологическом плане.

Завершающий документ для рассмотрения в нашем исследовании для понимания необходимости и приоритетности развития науки, образования и технологий, – это Указ Президента РФ от 13 мая 2017 г. № 208 «О Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года». В «Стратегии экономической безопасности» в разделе 2 п.8 и 9 сказано, что на современном этапе развития мира отчетливо вырисовываются новые центры экономического роста и политической активности, которые стремятся перераспределить влияние в свою пользу. Становится понятно, что все чаще государства прибегают к использованию экономических методов для достижения политических целей. В разделе 2 п.12 прописаны основные угрозы экономической безопасности России, среди которых можно увидеть желание развитых стран использовать свое преимущество в области высоких технологий, в том числе информационных, как инструмент глобальной конкуренции, а также ограничение ими доступа России к этим технологиям. В разделе угроз также обозначена слабая инновационная активность Российской Федерации, и как раз здесь указана важная проблема отставания страны в области разработки и внедрения новых технологий. Также отмечается недостаточный уровень квалификации российских специалистов и снижение качества и доступности образования. [14]Таким образом, данная стратегия подчеркивает важность развития научно-технологического сектора России и необходимость внедрения инноваций, достижение чего обозначено в целях, задачах и других разделах.

Как нами было обозначено выше, ГИП не может быть оторвана или идти вразрез с другими стратегическими целями государства. Более того, ГИП не может быть выстроена без анализа самой общественной сферы, на работу с которой она направлена. Именно поэтому в рамках данного исследования нам необходимо изучить, какое место в области науки и инноваций Россия занимает в современном мире, каковы ее особенности и недостатки, и кто является главным инвестором в научно-технологичную сферу.

На данный момент доля инвестиций в инновации является одним из ключевых показателей заинтересованности государства в развитии науки, образования и технологий. Согласно Глобальному инновационному индексу в 2021 году Россия находится на 45-месте, что лишь на одну ступень выше, чем в 2019 и 2018 годах. [15] Однако из исследовательского сборника «Наука. Технологии. Инновации» ИСИЭЗ НИУ ВШЭ следует, что в России объем затрат на исследования и разработки в 2020 году составил 1174,5 млрд руб., что на 2,6% выше, чем в 2019. Также РФ занимает 9-е место среди ведущих государств по величине затрат на научные исследования в расчете на ППС национальных денежных единиц. [16] При этом будет справедливым заметить, что в 2021 году ассигнования на научные и гражданские исследования были сокращены на 6,3% (32,8 млрд руб.) и в общей сумме составили 486,1 млрд руб. На 2022 год также запланировано сокращение затрат на 4,8%. Но здесь нужно учитывать влияние общего кризиса, связанного с пандемией COVID-19 и, как следствие, перераспределение средств государственного бюджета. [17]

Особенностью развития науки и технологий в России и ее главным отличием от Китая является то обстоятельство, что главным источником финансирования отечественной науки остаются средства государственного бюджета. Это идет вразрез с общемировыми тенденциями. Предпринимательский сектор в России слишком слабо вовлечен в развитие науки. А ведь за ней будущее. Показатели инновационного развития уже являются одними из главных определяющих политического влияния стран. В России же корпорации осуществляют лишь 2,1% совместных проектов с научными учреждениями, что явно недостаточно для успешного развития инновационной отрасли. Ключ к успеху лежит не только в новых изобретениях, но и в их коммерсализации, в активном участии представителей бизнеса в развитии российской науки. И говорить не стоит, насколько актуально было бы создание стратегии по инновационному развитию России, где указывалась бы социальная ответственность бизнеса в данном направлении, перечень коммерческих предприятий, которые могли бы финансировать научные проекты, и расчетная система, позволяющая выбрать оптимальную долю выделенных средств без убытков для компаний. Между тем, у российской науки есть и другие проблемы. Например, она не слишком привлекает молодое поколение в качестве рынка труда. Снижение численности занятых в науке привело к тому, что в 2019 году лишь
10,5% выпускников защитили диссертации. За 5 лет этот показатель уменьшился вдвое. Также в России снизилось количество патентных заявок на изобретения, среди стран Россия сейчас занимает 12-е место. Но несмотря на сокращение численности научных кадров, страна остается среди мировых лидеров по общему масштабу занятости в науке. [18]

После рассмотрения отличительных особенностей и недостатков развития научного и инновационного сектора в России и его главного отличия от Китая и других стран мира, мы можем непосредственно перейти к изучению самой ГИП. Как было сказано в начале статьи, основной курс на  популяризацию науки и технологий в Российской Федерации был взят в 2020 году, хотя в России инфраструктурная база начала создаваться еще в 2010-м году. А вот тренды информатизации, цифровизации и диджитализации были подхвачены с приходом Михаила Мишустина на пост Председателя Правительства Российской Федерации в январе 2020 года. Тогда работа ГИП с населением в обозначенных сферах, наряду с наукой, образованием и технологиями, была выведена в новую плоскость. Подтверждением данного тезиса может являться тот факт, что 2021 в России был обозначен годом «Науки и технологий», который предусматривал ряд мероприятий при организации и поддержке Министерства науки и образования РФ, таких как «Техносреда» и другие.

И это также подчеркивает актуальность научно-технологического мотива нашего исследования. Различного рода мероприятия проходили на площадках научно-технологического кластера «Сколково». Знаковым молодежным событием ноября месяца 2021 года стал российский форум «Интернет для молодежи: возможности и риски», который был проведен на площадке университета МГИМО. Мероприятие было посвящено защите прав молодого поколения в цифровой среде и безопасности в Интернет-сети. Так, на панельной дискуссии представитель «Центра изучения и сетевого мониторинга молодежный среды» Денис Заварзин заявил, что уже больше трети жизни люди проводят в интернете, и поэтому эта сфера обязана регулироваться законом. Татьяна Матвеева, начальник управления Президента Российской Федерации по ИКТ и инфраструктуре связи рассказала о существующем в России цифровом законодательстве и подчеркнула его недостатки, такие как сложности с определением и идентификации «интернет-буллинга». Например, по действующему законодательству пока что нельзя привлечь к ответственности в организации буллинга в интернет-среде, поскольку для этого необходима стадия приготовления (живых сборов) участников, что в интернете, естественно, организовать невозможно. Спикер также напомнила, что согласно новой редакции Закона РФ от 27.12.1991 N 2124-1 «О средствах массовой информации», блогеры, у которых больше 5000 подписчиков, попадают под его регулирование, и в связи с ростом количества и влияния общественных лидеров мнений в интернете на территории России, необходимо напоминать им об ответственности перед молодым поколением. В школах и университетах, например, необходимо ввести предмет интернет-этики, которая в России пока что не сформирована. Дмитрием Гуляевым, Молодежным цифровым обдусменом, была подчеркнута необходимость проводить информационные работы с молодежью, объяснять, какие существуют законы по цифровому регулированию, и рассказывать про основные угрозы в интернете. Стратегической задачей в данном случае является помощь людям в определении их места в необъятной интернет-среде.

Только законодательного регулирования сети Интернет действительно недостаточно. Поэтому в России должна активно развиваться трехмерная модель саморегулирование отрасли с участием государства, бизнес структур и широкой общественности. Одним из позитивных примеров такого саморегулирования является «Альянс по защите детей в цифровой среде». Благодаря его программе в настоящее время несколько крупных IT-компаний реализуют ряд мер по обеспечению саморегулирования в интернет-среде. Так, они противостоят противоправному контенту на своих платформах, подписывают добровольные обязательства по обеспечению благоприятной цифровой среды, особое внимание уделяют безопасности данных. Таким образом, данное мероприятие носила просветительский характер, включало дискуссии и обмен опытом между экспертами и молодежью. Кроме того, именно на таких форумах экспертам зачастую удобнее всего присматривать будущие кадры для работы в организациях, которые они представляют. Вместе с тем, рост диалоговых площадок с участием представителей бизнеса, власти и молодежи, особенно на территории учебных и научных заведений, продолжает играть весомую роль в цифровом переходе и техно-прорыве России.

В целом, во время года «Науки и технологий» в России прошло много научных мероприятий.[19] [20]

Помимо организации подобного рода общественно-информационных мероприятий, Правительство Российской Федерации также разрабатывает ряд национальных проектов, многие из которых направлены на развитие науки и образования в России. Так, на сайте национальныепроекты.рф все инициативы в данной сфере разделены на 3 ключевых проекта: «Образование», «Наука и университеты» и «Цифровая экономика». В каждый проект входит несколько задач для достижения главной цели - развития российской науки и образования и повышения их уровня. Например, в проект «Образование»  входит строительство школ, в том числе «умных школ», выявление талантов и др. В рамках национального проекта «Наука и университеты» создаются интеграционные научно-образовательные и научно-производственные структуры мирового масштаба. Повышается уровень региональных систем высшего образования и науки за счет объединения ресурсов заинтересованных сторон. Планируется стимулировать и развивать объединения вузов, научных организаций и бизнеса. В задачи данного нацпроекта также входит обеспечение передовой инфраструктуры для научных исследований, включая обновление приборной базы ведущих организаций, а также создание уникальных научных установок класса «мегасайенс».  Благодаря нацпроекту «Наука и университеты» Россия к 2024 году должна войти в топ-5 стран, ведущих разработки в приоритетных научных областях. В прошлом году было создано 5 научно-образовательных центров мирового уровня и обновлено оборудование почти в 200 ведущих исследовательских организациях. [21]

Особую значимость в условиях продолжения «разворота России на Восток» приобретает создание условий для реализации успешного экспорта российских технологий. Экспортеров в сфере технологий на российском рынке не так много. Более того, широкой общественности о них практически ничего неизвестно. А ведь многие компании, занятые экспортом, могли бы привлечь больше кадров, получить бОльшую государственную поддержку, если их деятельность была встроена в информационную стратегию государства в сфере популяризация науки, образования и развития технологического сектора России.

Но все же некоторые из них были отмечены государством. Первым примером такой успешной российской компании можно назвать «Эйдос», у представителей которой  автору данной статьи удалось взять интервью на фестивале «Техносреда» в 2021 году. Компания была создана в Казани в 2012 году, является разработчиком и производителем медицинских стимуляторов. В 2014 «Эйдос» совместно с японской фирмой открыла в Токио компанию MedVision, а позже ее подразделения в США и Австрии. Почти все производство локализовано в Казани. Сегодня «Эйдос» - пятый производитель медицинских стимуляторов в мире. Генеральный директор компании Ленар Валеев убежден, что их производство значительно превосходит конкурентов. По словам гендиректора, компания легко адаптируется под новые требования и пожелания заказчиков и быстро может разработать отечественный аналог.

В качестве следующего примера можно привести одного из крупнейших отечественных IT-экспортеров «Папилон». Компания была создана в 1992 году в Челябинской области, создает комплексные биометрические системы для государственных спецслужб и бизнеса. Бизнес-стратегия компании выстроена по двум линиям. Во-первых, разработка и внедрение криминалистических дактилоскопических информационно-поисковых систем. Во-вторых, трехмерное компьютерное зрение, алгоритмы распознавания жестов, лиц и объектов. При этом на сегодняшний день в мире существует только 4 компании, которые обладают  развертыванием дактилоскопических систем национального уровня, в число которых входит российский «Папилон». Причем только «Папилон» самостоятельно производит и программное обеспечение, и оборудование.
В компании наблюдается высокий уровень кастомизации под конкретного клиента. Основные зарубежные заказчики - правоохранительные органы в Турции и Индии, также компания много работает в Казахстане и Узбекистане. [22]

Приоритетные направления трансформации информационной политики в области развития науки, образования и технологий

2022 год принес новые вызовы Российской Федерации. Февральский кризис, связанный с проведением специальной военной операцией России на Украине, ознаменовал собой новый этап в развитии российской науки. Важно заметить, что официальные лица российского государства с расширением санкционной политики Запада неоднократно заявляли о необходимости построения такой системы образования, которая бы отвечала экономико-стратегическим целям России , что начинает напоминать китайский или западный подходы к образованию. Так, важный акцент делается на развитие прикладных специальностей, в том числе в сфере IT и медицине. Теперь, например, темы научных исследований в регионах будут согласовываться губернаторами. Есть прямое поручение Президента РФ активнее вовлекать в реализацию научно-технической политики регионы. По словам Министра науки Валерия Фалькова, был запущен пилотный проект по планированию научными организациями и университетами, подведомственным Минобрнауки России, новых тематик фундаментальных исследований на 2023 год через Единую государственную информационную систему учета научно-исследовательских и опытно-конструкторских и технологических работ гражданского назначения. [23]

Поднимая вопрос о том, как качественно улучшить и ускорить процесс популяризации науки, стимулировать создание инноваций и их применение, помимо тех рекомендаций, которые были приведены в отношении изменения структуры финансирования научно-технологического сектора российской экономики, мы также можем указать качественную трансформацию ГИП в этой области. Дело в том, что главным драйвером инновационного развития страны являются доступность и открытость инновационного процесса. Это утверждение в полной степени проявляет себя в США и Китае, где существуют свои лидеры по производству технологий, - Илон Маск в Америке и Джек Ма в Китае соответственно. И это только самые известные публичные фигуры. В России таких явных лидеров нет. Возможно, раньше к ним можно было бы отнести Павла Дурова, создателя сети В Контакте и Телеграмм, но в настоящий момент это уже не актуально по ряду причин. В России, в целом, имеется ряд компаний, в политику которых входит развитие инноваций, среди них: Яндекс, В Контакте, Сбербанк, ВТБ, Газпром и т.д. У этих компаний есть публичные личности, однако их личная инициатива в плане развития гражданской науки либо недостаточно проявлена, либо ее вообще нет. Возможно, потенциал в этом плане есть у Германа Грефа, главы Сбербанка, которого можно назвать локомотивом диджитализации в России. Являясь публичной фигурой, он мог бы стать важным элементом ГИП, направленной на развитие науки и технологий. Помимо людей, непосредственно занятых в техно-секторе, ГИП в инновационной сфере может включить в себя две взаимосвязанные информационно-коммуникационные стратегии (ИКС), одна – направленная на работу с коммерческим сектором, вторая – с общественным, в первую очередь, с молодым поколением.

Первая ИКС, по мнению автора, должна быть направлена на развития диалога с частным сектором экономики, занимающимся технологиями и потенциально заинтересованным в них, а также в минимизации убытков и привлечении новых кадров. Некоторые крупные организации уже национально ориентированы и поддерживают тесный диалог с государством, например Сбербанк и Газпром. Здесь необходима инициатива властных структур,  проведение череды консультаций и переговоров с представителями компаний, создание необходимых экономических условий, чтобы сделать бизнес частью ГИП. Что касается работы ИКС с широкой общественностью и молодежью, государству следует наладить партнерские отношения с лидерами общественного мнения и в других сферах, например, с блогерами, причем не только из коммерческого, но и общественного сектора, с «Советом молодых дипломатов», Фондом Горчакова, институтом Молодежного цифрового обдусмена, университетами и т.д. Кроме того, в некоторых общественных организациях этих лидеров можно взрастить самим, например публично поддержать начинающих блогеров из регионов.

Что касается общественных организаций и их региональных подразделений, то компетентным властным органам необходимо стимулировать работу местных администраций и укрепление сотрудничества. В дополнение к этому, после проведения раундов переговоров и достижения договоренности с представителями бизнеса и науки, следует на национальном уровне обозначить вектор на их сотрудничество, необходимость совместного развития и организации совместных проектов. Наконец, государство должно свести бизнес, науку и молодежные общественные организации. Так, первый «компонент» может предоставлять вторым площадки для проведения ими образовательных проектов и мастер-классов при поддержке государства. При этом для повышения уровня освещения в СМИ, конечно, и сами организации должны расширить сетку информационных партнеров, создать пул лояльных журналистов, чтобы максимизировать рассылку пресс-релизов и увеличить охваты просмотров в СМИ. Практические шаги для этого уже предприняты. Так, в настоящее время Правительство РФ активно расширяет работу с Российским молодежным медиацентром при Минобрнауки, привлекая все большее количество активных школьников и студентов к освещению и участию в национальных проектах России.

Крайне актуальным и важным для государства с целью повышения уровня образования способствовать продвижению организации «Российский союз сельской молодежи». После этого следующим шагом может стать создание соответствующего имиджа компаний и брендинг территорий развития, которые бы заключались в заинтересованности молодого поколения для последующего инкорпорирования в развитие науки и инновационного будущего России. Сейчас одна из главных задачей государства в этой сфере – повышения инициативы со стороны молодежи со всей России. Но нужно понимать, что если привлечение общества и юного поколения к развитию науки и высоких технологий будет проходить информационно, в гуманитарном плане, то в случае с активизацией сотрудничества бизнеса и науки придется изменить налоговую политику в отношении первого, или предоставить другого рода выгоды и преференции, поскольку любой бизнес направлен на максимизацию своей прибыли и не заинтересован в росте убытков за счет финансирования невыгодных для него проектов. Идеальным итогом такого сотрудничества может стать не только инновационный прорыв, но также и ориентированность российского бизнеса на развитие собственной страны, повышение корпоративной социальной ответственности. С помощью таких ИКС ГИП России удастся создать синтез гражданского общества, бизнеса и науки и обеспечить дальнейшее научное, образовательное и инновационное развитие страны.

Из рассмотренного нами  опыта проведения различного рода форумов цифровой и технологической тематики в России следует, что информационная политика теперь особое внимание уделяет повышения интереса к науке и технологиям. Однако ей явно не достает развертывания в СМИ. Например, в отличие от Китае, в российских реалиях не встретить мультфильмы отечественного производства, где прослеживалась бы позитивная пропаганда научных ценностей, подчеркивался приоритет развития цифровых и другого рода технологий. Кроме того, по сравнению с китайским кинематографом, где параллельно ведется работа по двум векторам нравственного и ценностного развития общества, - традиционализм и эволюционизм, - в российских фильмах и мультесериалах акцент делается исключительно на традиционные ценности, т.е. на прошлое. Тем самым можно утверждать, что при просмотре российского кино зритель не видит ориентиров на будущее. И это опасно. Ведь именно здесь скрывается вакуум, который уже заполняется информационной пропагандой других стран. Поэтому, как полагает автор данной работы, Россия также могла бы рассмотреть и перенять позитивный опыт Китая по работе информационной политики с помощью кинематографического канала связи с обществом. Для понимания масштабов подобного подхода в КНР важно подчеркнуть, что буквально все стратегические цели китайского государства получают свое отражение на китайском телевидении и интернете. Например, после законодательных реформ Си Цзиньпина и принятия в КНР первого Гражданского кодекса (которого не было 70 лет), один за другим начали выходить сериалы, посвященные работе правоохранителей, юристов, прокуроров и полиции. Многие из них подготовлены государственной телерадиовещательной корпорацией совместно с Верховной народной прокуратурой, а также часто с компанией Alibaba. Поэтому китайский кинематограф активно поддерживает развернувшуюся кампанию Си в политико-правовой сфере: борьбе с коррупцией, преступностью, противодействии шпионажу и повышении юридической грамотности населения.

Последним, но не менее эффективным инструментом развития одновременно технологической и образовательной сфер российского общества может стать «импакт-инвестирование» (инвестирования долговременного социального влияния). Инвестиции в образование – самые популярные среди них. В Индии, например, почти 70% импакт-инвесторов вкладывают часть активов в образовательные проекты. Одним из известных российских инвесторов в импакт-сферу можно считать Сергея Солонина, основателя группы финансовых платежных серверов Qiwi, создавший специальный импакт-портфель, управляющей компанией которого стал Центр содействия инновациям в обществе «СОЛь». Другим активом в портфеле является IThub, колледж, где можно получить среднее профессиональное образование в IT-специализации. В образовательных проектах «СОЛь» особое внимание уделяют обучению коммуникациям. Это важно отметить, поскольку государству бывает сложно обнаружить небольшой, пусть даже успешный технологический бизнес. Необходимо, чтобы инициатива также шла от самих предпринимателей или ученых. А последние зачастую не только не обладают информацией, как обратиться за государственной поддержкой, но и попросту не знают о наличии нацпроектов, которые направлены на непосредственное развитие отрасли, в которой они работают. Пока что в колледже за последние два года выпускниками стали более 100 человек. В процентном соотношении с масштабами территории России эта цифра представляется небольшой. Однако некоторые выпускники уже основали собственные проекты, что может свидетельствовать о долгосрочной перспективе развития подобных образовательных учреждений. [24] Так, Сергей Солонин стал представителем новой, технологической генерации российских предпринимателей, можно сказать, одним из инвесторов технологического перехода России.

Заключение

Подводя итог, следует заметить, что в России уже имеется и разрабатывается новое, отвечающее современным вызовам, законодательство в сфере обеспечения информационной политики государства и ее безопасности, а также в области развития науки, образования и высоких технологий. Однако для успешного перехода в новую цифровую и технологическую эпоху российскому законодательству не хватает важных положений об усовершенствовании финансирования данных областей, об способах внедрения новых разработок в экономический сектор и об проверки результатов научной деятельности. Тем не менее, новые западные санкции, многие из которых ударили по работе технологического сектора России, стали настоящим триггером мобилизационного развития отечественной науки и технологий. Заметно повышается роль молодежи в ускорении этих процессов. В настоящее время необходимо воспитать «технологический патриотизм» у российской молодежи, сделать его устремленным по отношению не только к прошлой, но и настоящей, будущей России. Нужна взаимосвязь традиционализма и эволюционизма. Опираясь на прошлое, действовать сейчас на благо общего будущего. Здесь автор еще раз хотел бы обратить внимание на работу подобного контрольного механизма в Китае, который зарекомендовал себя достаточно успешно, о чем свидетельствуют ключевые показатели роста китайской экономики и образования. При этом напомним, что и китайская модель далеко не идеальна, поскольку рост числа научных публикаций абсолютно не соответствует реальному уровню научных достижений. Более того, в Китае действует авторитарный режим и так или иначе работа ГИП обусловлена отличительными историческими и культурными факторами, которые не имели место в России. В связи с этим применение китайского опыта в России, как и любой стране, всегда должно проходить с его адаптацией под местные реалии, исторические, культурные и политико-правовые особенности страны.

Таким образом, мы рассмотрели ГИП России в области развития науки, образования и технологий, провели ее сравнительный анализ с ГИП  Китая, а также дали ряд рекомендаций по ее трансформации для решения проблем, замедляющих техно-переход в России. Развитие и популяризация науки в современных реалиях становится крайне важным аспектом государственной политики России. По словам Президента РФ В. Путина после года «Науки и технологий», , 2022-2031 станет ничем иным, как десятилетием научно-технологической сферы. В завершении подчеркнем, что наука и технологии уже становятся частью жизни все большего количества граждан мира, и именно высокие технологии в ближайшем будущем станут новым критерием определения сила в мировой политике. От них уже зависит безопасность людей и суверенитет государств. А чтобы избежать технологической гегемонии, страны должны разработать соответствующие международно-правовые нормы, регулирующие вопросы научного и инновационного развития мира, и сформировать систему международной информационной безопасности для защиты этих двух сфер, а также молодежи от возможного негативного внешнего влияния и от компьютерных атак. Это может стать актуальной темой следующего исследования.

Список литературы:

1. Указ Президента РФ от 5 декабря 2016 г. № 646 «Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации»
2. Распоряжение Правительства РФ от 29.11.2014 N 2403-р «Об утверждении Основ государственной молодежной политики Российской Федерации на период до 2025 года»
3. Федеральный закон от 30 декабря 2020 г. № 489-ФЗ «О молодежной политике в Российской Федерации»
4. Распоряжение Правительства РФ от 6 октября 2021 г. N 2816-р «Об утверждении перечня инициатив социально-экономического развития РФ до 2030 г.»
5. Федеральный закон от 26.07.2017 N 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации»
6. Указ Президента РФ от 21 июля 2020 г. № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года»
7. Указ Президента РФ от 13 мая 2017 г. № 208 «О Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года»
8. Государственная программа «Информационное общество», 24.12.2020
9. Евгений Хвостик, Китай повышает госрасходы на науку и технологические исследования, Коммерсантъ 05.03.2021
10. Рябов С.А., Государственная информационная политика России: понятие, структура и состояние, УДК 32.019.5
11. Маслов Алексей, Китай: кто заплатит на науку, Scientific Russia, 03.11.2020
12. Меньшиков, П.В. Актуальные аспекты информационной политики России в новых политических условиях / Массмедиа России и зарубежных стран: глобальное и национальное: сборник научных статей по итогам Международной научно-практической конференции, Москва, 15 апреля 2020 года
13. Затраты на науку в России в 2020 году, НИУ ВШЭ, 09.09.2021
14. Как развиваются инновации в России и где крупнейший бизнес ищет новые технологии, Ведомости, 09.10.2019
15. Global Innovation Index 2021 Executive Summary, 14^th Edition

Laurita Mikhina, 1st year Master's student of the Faculty of New Media and Strategic Communications MGIMO, MFA Russia,
MGIMO 119454, Moscow Vernadsky Prospekt, 76.
ORCID ID: 0000-0002-7628-3284

Russia's Information Policy in the Context of a New Political Reality: Technology Race

Abstract

Russia's information policy began to transform significantly in 2014, taking into account the new political situation. However, 2020 and 2022 have become turning points in its qualitative change. The COVID-19 pandemic, the high-tech race and new, much tougher Western sanctions compared to 2014 in connection with Russia's special military operation in Ukraine have led to a new information age around the world. The collapse of the old world order was realized by all countries without exception. Those who have real sovereignty in political, economic and technological terms will be able to get out of the crisis with the least losses. Russia has a huge potential in this regard. The development of science and high technologies is coming to the fore. But is Russia really completely technologically independent to become one of the leaders of nano-transformations? Irrevocably entering the era of high technologies with the whole world, the author raises the question – what does Russia need to do to lead a new, polycentric, technology-based world order? The article also provides a comparative analysis of the state information policy of Russia and China in the field of development of science, technology and education.

Keywords: information policy of Russia, technology race, high technologies, COVID-19 pandemic, science, education, investment, informatization, China.